Скорпионовая мазь. Повесть в стиле ретро

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Проза

Автор: Баранов Валерий Михайлович

Просмотров: 6074

2011 год, Выпуск № 3

Три пути ведут к знанию: из них самый
достойный путь – путь размышления, самый
лёгкий путь – путь подражания, путь
собственного опыта – самый тяжёлый путь.

Конфуций

Глава первая

К трём часам пополудни дежурный администратор единственной в этом городе гостиницы, завершила одиночное чаепитие, замечталась и задремала. Странно, какими-то восковыми становятся воспоминания, как подозрительно потом хорошеет всякая мелочь… она не заметила его появления.

Сквозь свой сон она услышала его голос – мягкий, звучащий тревожно, неясно и грешно в пустом фойе... И только когда мужчина уже в третий раз протвердил ей свою формулу обращения, она очнулась, уловив лишь конец фразы: “...найти администратора гостиницы”.

Вошедший, вероятно и не принял её за администратора, хоть и табличка “администратор” присутствовала на своём месте, но мужчина почему-то решил, что администратор в этой гостинице кто-то другой.

Она сразу его ошибку разоблачила, но не стала объяснять этому молодому человеку то, что она единственный тут администратор – просто спросила паспорт. Он нелицеприятно достал из кармана требуемый документ и отдал ей. Администратор вложила вовнутрь паспорта анкету и вернула. И мужчина прямо на стойке принялся заполнять анкету, а она – потихоньку разглядывать своего нового постояльца.

Лет тридцати двух-трёх, стройный, среднего роста... А одет: синий пиджак, коричневая рубашка и коричневые кримпленовые брюки. Ещё у мужчины была фуражка из серого с начёсом материала, которую он положил на стойку конторки администратора возле своего локтя, и фуражка мешала ему писать.

Скоро мужчина заполнил анкету, вернул администратору серый листочек, вложенный в паспорт. Администратор прочитала: Осокин Гарий Андреевич, 1946 года рождения, русский, проживает в городе Томске, переулок Овражный, 20. Она полистала паспорт, сверила номер и серию, удивилась, что он холост, лицемерно вздохнула и спросила:

– Какой номер вам нужен? На каком этаже…

Мужчина подсознательно улыбнулся. Улыбка снаружи у него получилась нерадостная, даже растерянная. Он взял со стойки свою фуражку, будто кота за шкирку и, глядя как бы сквозь администратора – в жёлтую стену за её спиной, медленно проговорил:

– Мне нужен отдельный номер. А в остальном... Прежде у меня не было случая останавливаться в вашей гостинице и особенностей сервиса не знаю...

Администратор подумала и решила:

– Будете жить в восемнадцатом. Там до вас тоже русский жил. На какой срок у нас остановитесь?

– Примерно, суток на трое.

– Платите сразу за все... Вода бывает только по утрам, всего один час. С восьми до девяти. В другое время умываться можно внизу под лестницей. Там есть умывальник. Буфет работает утром и вечером. Возьмите ключ и сдачу.

Получив у администратора ключ и мелочь, Осокин не глядя взял с пола свой чемодан и неуверенно пошёл на второй этаж, где был восемнадцатый номер…

Открыв дверь, осторожно проник в комнату, огляделся и швырнул чемодан на кровать. И сразу же возвратился в коридорчик номера, где он, открыв стенной шкаф – положил на полку фуражку, повесил на плечики пиджак и, щёлкнув выключателем, заглянул из коридорчика в туалетную комнату: в ванне стояла вода и она уже воняла, а из-за унитаза выглядывала батарея пустых бутылок из-под вина и минералки... “Вода в гостинице бывает только один час в сутки, – вспомнил Осокин, – тот, кто жил здесь до меня, держал воду в ванне, вероятно, для того, чтобы пользоваться унитазом”. Он плотно закрыл дверь в туалет и пошёл в комнату, на ходу расстёгивая пуговицы на своей совсем промокшей от пота рубашке.

Это был обычный гостиничный номер: кровать, стол, стул, тумбочка, маленький коврик на полу... Необычным казалось только то, что в щелях пола и во всех углах был песок. “И сюда забралась пустыня... Наверное, не закрыта дверь в лоджию”, – подумал Осокин и резко раздвинул плотные зелёные шторы...

Он невольно отшатнулся, когда увидел горячую, ослепительно жёлтую и пустую площадь перед гостиницей. Дверь и окно в лоджию были плотно закрытыми. Он снова задёрнул шторы, вернулся к кровати, открыл чемодан и, взяв оттуда нужные ему вещи: полотенце, мыло и бритву, пошёл вниз. Потом возвратился в свой восемнадцатый, переоделся в свежую рубашку и захватил пиджак с фуражкой.

Уходя из гостиницы, попросил администратора, чтобы в его номере убрали.

Он вернулся через три с половиной часа. В номере было не убрано, однако постельное бельё заменили. Осокин вздохнул и стал выкладывать из сетки на стол принесённые с собой продукты: помидоры, хлеб, завёрнутого в газету жареного судака, бутылку узбекского портвейна “Навасбахор”, две бутылки минеральной воды “Ташкент”.

Сняв с себя пиджак и рубашку, Осокин сходил вниз, умылся, потом съел судака, выпил портвейн и лёг на кровать.

Он долго не мог уснуть, всё ворочался в постели, и ему казалось, что он всё ещё летит над пустыней в АН-24Б... Потом это вошло в его сон, и вновь повторились долгие часы полёта, когда он старался не думать о событиях последних дней, погнавших его прочь из дома, из города...

Его сон был как гнилая вата, как трясина или омут. Опять появилось ощущение надвигающейся, какой-то непонятной, непоправимой беды... В самолёте он всё время неотрывно смотрел сквозь стекло иллюминатора на землю и видел с двухкилометровой высоты бесконечную пустыню, местами покрытую редкой сетью сезонных троп, уже не имеющих ни начала, ни конца... Пропадающих в песках и обрывающихся возле солончаков или сходящихся лучами к давно высохшим колодцам, высохшим от долгого ожидания так и не пришедших к ним людей... Ему снились ощущения одинокого человека, идущего по бесконечным пескам; его страх, его жажда, его безумные миражи и истерические вспоминания своего пути... Как он попал сюда? Когда он оказался в этой страшной пустыне, где все тропы ведут к мёртвым колодцам и к солончакам?

Утром к нему постучали. Осокин поднялся с кровати, пошел, открыл дверь и сказал недовольно: ”Проходите, пожалуйста!” И, даже не взглянув на того, кто стоял за дверью, так как был уверен, что пришли, убирать в его номере, двинулся было в комнату, но за его спиной звонкий голос пропел; “Здра-а-авствуйте!” Он с удивлением обернулся и увидел неприкаянную девчушку в клетчатой рубашке и вылинявших джинсах. В руках она держала шляпу из соломки с большими полями.

В первый момент ему даже показалось, что он раньше где-то видел эту девушку... Но это было когда-то давно, в большое безветрие. Когда тени и голоса сошлись в одном месте, на белом плёсе далёкой сибирской реки... Тогда, его память, печалясь о чём-то своём, случайно выхватила из тысяч встреч, из прожитых лет и злоумышленно показала ему во сне портрет женщины... Он сразу же проснулся с ощущением потери, что никогда не встретит такую женщинув своей жизни и что не всегда нам дарована милость видеть во плоти наши мысли... Разве что живопись может оставлять в воздухе чёткий след смысла, и присутствие женщины на холсте может сопровождаться запахом ... Тем её живописным таинственным ароматом, который вызывает у многих мужчин непереносимое чувство внутренней катастрофы...

В руках она держала шляпу из соломки, и в зелёных сумерках комнаты сочно блестели её глаза... Слабый свет шёл из открытой в коридор двери, рисовал контур её тела, поджигал тёплые волосы красными бликами от рубашки...

– Вы ведь приехали в дом отдыха “Аральское взморье”?

– Почему вы так решили?

– Это сказала администратор гостиницы... С завтрашнего дня начинается заезд в дом отдыха. Я тоже приехала раньше... Меня попросили проверить, нет ли в гостинице и в аэропорту курортников. Сейчас мы едем в аэропорт, а когда автобус пойдёт обратно, примерно часов в десять, то заберёт вас... До свидания!

– До свидания, – ответил Осокин, когда перед ним никого уже не было.

Он медленно подошёл к балконной двери и раздвинул плотные зелёные шторы. Яркий свет ворвался в комнату, ударил в глаза... Потом он увидел отъезжающий от гостиницы маленький красный автобус: “Поеду с ними... Куплю путёвку на две недели. Буду купаться в море... Это лучше, чем сидеть и ждать здесь.” Он вернулся к столу, где на плотном листе бумаги, почему-то похожем на страницу из журнала “Огонёк”, лежали остатки судака, недоеденный помидор и корочка хлеба. Лист пропитался жиром. Приглядевшись к пятну, он прочитал: “...мы идём к вам из будущего. Уже создаётся технология для микропроцессора, который будет выполнять микрокоманды со скоростью миллиард операций в секунду. Эта скорость даст возможность писать и компилировать хронострикционные программы, выполнение только одной из них сейчас, на современном компьютере, требует целой человеческой жизни... Если скорость современного микропроцессора даёт нам мираж, мир без теней, который существует всего лишь на плоскости экрана дисплея – виртуальная реальность, то новый микропроцессор создаст миражи, которые будут существовать в информационном поле Земли... Эти фантомы вырвутся из оперативной памяти компьютеров на свободу и придут к нам из будущего, как те же летающие тарелки, как пришельцы ...”

Кисло усмехнувшись, он стал собираться.