Обгон (рассказ)

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Серов Владимир Данилович

Просмотров: 2649

2011 год, Выпуск № 4

История эта случилась в те далекие уже времена, когда только что «вполголоса» был обнародован культ личности вождя всех времен и народов, по стране набирала свое победное шествие «царица полей» кукуруза, а календари начинали отсчет второго десятилетия после изнурительной войны, которая для всех граждан СССР спрессовалась в двух трагичных и высоких словах – Великая Отечественная.

Время было скудное, малорадостное. Не хватало многого. Единственное, что было в избытке, это дефицита. Дефицита продуктов, дефицита одежды. Дефицита всего остального. Потому и умели ценить, как малодоступное лакомство, те крохи радостного, что, подобно искоркам, вспыхивали в беспросветных буднях.

Например, выборы в Верховный Совет РСФСР или СССР. Особенно, когда они приходились на зиму. Раным-раненько в непроглядной темноте неосвещенных улиц начинали свой жизнеутверждающий бег разукрашенные тройки с бубенцами, запряженные в сани, именуемые кошевкой.

Бубенцы будили надежду, которая зримо была воплощена в очертания небольшого ящика, обитого кумачом, с прорезью наверху. Ящик покоился на коленях в цепких объятиях уполномоченного избирательного участка. Уполномоченные спешили к больным, инвалидам, дряхлым старикам, кто не мог придти на избирательный участок.

Немощные старики, во имя коммунистических идеалов махавшие в гражданскую войну шашками и прикладами винтовок, а в годы индустриализации кувалдой и киркой, доживавшие свой век в скособоченных бараках и переполненных коммуналках, мучаясь без сна от старых военных ран и специфических трудармейских болячек вроде ревматизма и радикулита, роняя слезы умиления, дрожащей рукой опускали в урну бюллетени с фамилиями кандидатов блока коммунистов и беспартийных.

Никому и пригрезиться не могло в самом необыкновенном сне, что никакого блока коммунистов и беспартийных нет, а есть только блок Советской номенклатурной элиты, которая занимает все ниши государственного здания.

Геннадий Васильевич Дикорецкий входил в блок номенклатурной элиты. Он был начальником областной государственной автомобильной инспекции. Область по размерам могла соперничать со многими европейскими государствами. По полезным ископаемым соперников в Европе не было. Геннадия Васильевича это обстоятельство повергало иногда в легкий трепет.

Да ведь его пост, если проводить аналогию, сродни посту министра соответствующего ведомства, той же Швеции, например, или Норвегии. А может, даже Франции. И пусть его нынешний пост официально не называется министерским, когда-нибудь он, Дикорецкий, сядет в настоящее министерское кресло. Для этого у него есть главное: отсутствие сомнений и партийная твердость.

Геннадий Васильевич частенько, облачившись в полную форму полковника МВД, при фуражке, становился в своей квартире перед трюмо и подолгу вглядывался в собственное отражение. Оно ему нравилось. Он слегка поворачивал голову, и ему начинало казаться, что его сходство с портретом, висевшем в зальце его квартиры, настолько ошеломляющее, что где-то внутри начинал ощущаться легкий холодок от переполнявших его в этот момент чувств. Причем ощущение это было приятным, наполнявшим всего его ожиданием каких-то глобальных перемен в жизни, связанных с очередным восхождением вверх по иерархической лестнице.

Дикорецкому страшно не понравилась компания по развенчиванию культа личности на последнем партийном съезде, которую он назвал мышиной возней вокруг мертвого льва. Кретины, затеявшие весь этот скулеж, чтобы осквернить память величайшего гения всего человечества, скоро спохватятся, ибо рубят они сук, на котором сидят. Диктатура пролетариата немыслима без сильной личности, которая должна стоять у руля государства. Такова неотвратимая логика истории, в этом Дикорецкий был железно уверен. Как и то, что ему на роду написано подняться над простыми смертными на недосягаемую высоту.

Геннадий Васильевич загодя готовил себя к этому звездному часу своего земного бытия. Для этого он выработал свой, особый стиль поведения. Чтобы его ни с кем не могли спутать ни в толпе, ни в потоке машин, когда он ехал по важным делам на служебной «Волге».

Впрочем, «ехал» – это не совсем точно сказано. Дикорецкий в это время развлекался, ибо считал, что человек, облеченный властью, должен иметь в поведении свою «изюминку», которая в глазах окружающих делала бы его единственным и неповторимым. «Изюминка» Геннадия Васильевича заключалась в том, что его «Волга» с определенного момента начинала идти со скоростью, какую обычно держит пенсионер преклонного возраста на очень подержанном велосипеде, возвращаясь в конце дня с дачного участка. По этой причине за черной «Волгой» начальника ГАИ вытягивался «хвост», иногда более чем на километр. Потому что каждый водитель знал: «Волгу» начальника областной ГАИ обгонять нельзя. Рискнувший нарушить это табу был бы сразу превращен в придорожную пыль: у него за мифические нарушения правил дорожного движения тут же изъяли бы на три года водительское удостоверение, после чего провинившийся должен был заново пересдавать эти самые правила, что, впрочем, для попавшего в «черный список» было делом безнадежным.

Сам Дикорецкий во время езды в сопровождении невольного эскорта из десятков машин величественно восседал на заднем сиденье, посредине, раскинув руки вдоль спинки, а взгляд его простирался за капот служебной «Волги». Обычно Геннадий Васильевич после таких поездок во главе «эскорта» ощущал необыкновенный прилив бодрости в сочетании с отличным настроением. Во всех автохозяйствах области о начальнике ГАИ ходили легенды и анекдоты, в которых скрыто восхищение было перемешано с откровенной ненавистью.

Однажды на исходе теплого августовского дня Дикорецкий возвращался из поездки в сельский район. Сидел он на своем обычном месте и в своей обычной позе, блаженно утопив упитанное тело в податливую спинку сиденья и вконец расслабив раскинутые в стороны руки. Голова его, против обыкновения, была откинута назад, а потому взгляд его не простирался за ветровое стекло, а упирался в точку внутри кабины, чуть повыше зеркала заднего вида.

Как ни странно, Геннадий Васильевич не любил быстрой езды. Даже когда дорожное покрытие позволяло «дать газку», а на проезжей части не было никаких помех. Вот когда он по своему служебному статусу пересядет в правительственный лимузин с белым номером, вот тогда потребуется скорость. Чтобы шарахались в стороны и машины, и люди, едва в поле их зрения появится силуэт лимузина, олицетворяющего элиту руководящих структур. А на всех перекрестках в этот момент будут стоять вышколенные регулировщики, которые, невзирая на сигналы светофоров, единым движением полосатого жезла заставят замереть все остальные потоки машин, освобождая пространство для несущегося как вихрь, черного лимузина, чем-то напоминающего идущий в атаку танк.

Сейчас Дикорецкий скучал, провожая боковым зрением уходящие назад чахлые кустики по бокам пустынной дороги. Внезапно будто едва уловимое электрическое напряжение прошло через оголенный нерв, находящийся где-то глубоко внутри, и Геннадий Васильевич даже чуть-чуть встрепенулся.

Слегка переместив взгляд пониже на зеркало заднего вида, Дикорецкий удивленно прихлопнул пальцами раскинутых рук по спинке сиденья: его «Волгу» нагоняла «Победа». То ли потому, что они с шофером вот уже в течение четверти часа ехали в гордом одиночестве, то ли от подспудного удовлетворения по поводу своей поистине телепатической интуиции, но начальник ГАИ вместе с вполне понятным удовлетворением ощутил вдруг что-то наподобие предстартовой лихорадки, так хорошо знакомой спортсменам.

«С чего бы это?» – усмехнулся Геннадий Васильевич. Еще раз внимательно посмотрел в зеркальце. «Победа» уже нагнала «Волгу» и теперь держалась на расстоянии, обеспечивающим полную безопасность при внезапной остановке переднего автомобиля.

Судя по номеру, принадлежала сия карета заштатному автохозяйству соседнего городка, и ее водитель будет вышколено держаться на нужном расстоянии позади «Волги». Так что развлечения не предвидится.

Под развлечение Геннадий Васильевич подразумевал ситуацию, когда на трассе оказывался водитель из какой-нибудь глубинки, ничего не слыхавший о своенравном характере начальника областной ГАИ и не знавший номера его машины. Такой олух становился хорошей мишенью для изощренных наказаний Дикорецкого, когда он после просечки компостером талона предупреждений мог закинуть удостоверение в придорожные кусты так ловко, что водитель потом тратил на его поиски не менее часа.

Какой-то внутренний дискомфорт поверг Геннадия Васильевича в состояние легкой раздражительности.

Сбрось-ка еще километров десять – негромко приказал он шоферу. Спидометр в это время показывал тридцать километров в час.

«Пусть этот провинциал пожилит на второй передаче», – с нарастающим раздражением подумал Дикорецкий. Он ощущал какую-то странную тоскливость, подступавшую к самому сердцу, и это неведомое ему ранее ощущение слегка выбило его из привычного состояния.

Шофер «Победы» в долю секунды уловил изменение скорости «Волги» и автоматическим движением ноги отпустил акселератор газа. У него в кабине на заднем сиденье с правой стороны сидела женщина. На вид ей было лет сорок с небольшим. Не красавица, если брать по большому счету, но была какая-то притягательность в ее облике, что заставляло водителя невольно задерживать на ней взгляд в зеркале заднего вида.

Почему-то вспомнил, как полчаса назад он уже было поставил свою «Победу» на стоянку, как прибежал взбудораженный дежурный механик:

– Слушай, гони сейчас же к повороту у Падунского подъема, там обкомовская «Чайка» стоит с потухшим двигателем. Водитель ничего сделать не может. Возьмешь его пассажирку и доставишь в областной центр, а там куда она скажет. Да смотри, головой за нее отвечаешь.

Шофер чертыхнулся – в гараж наверняка приедешь за полночь, но приказы начальства не обсуждают, нажал на стартер и – в указанном направлении. И вот несчастье: нагнал этого фараона. Теперь до самого конца придется пилить, как с похоронной процессией, и не то, что за полночь, к утру бы хоть в гараж вернуться…

– Почему мы так медленно едем? – впервые нарушила молчание чопорная дама.

– Вы разве не видите идущую впереди «Волгу»? – очень вежливо спросил водитель.

– Прекрасно вижу. Как и то, что дорога свободна и «Волгу» давно можно было обогнать.

– Этот черный лимузин у нас в области никто не имеет права обгонять, – задумчиво проговорил водитель, – Вы разве ничего не знаете об этом?

– Нет, не знаю. Объясните, пожалуйста, в чем заключается данный феномен? – все так же бесстрастным голосом произнесла женщина.

– Это «Волга» начальника управления областной ГАИ, – медленно, как ребенку начал объяснять шофер. – Его никто никогда не обгоняет. Нарушителя ждет страшная кара.

– Какая? – с легким любопытством спросила женщина.

– За баранкой ему больше не сидеть. До самой гробовой доски.

– Из-за этой поломки я потеряла очень много времени, – после короткого молчания вновь заговорила женщина. – Поэтому, прошу вас, обгоните «Волгу» и поезжайте с нормальной скоростью.

– Я не могу этого сделать, – испуганно сказал шофер. – Если обгоню, меня даже подметалой нигде не возьмут. Начальник облгаи на такие фокусы горазд.

– Я прошу вас обогнать эту «Волгу», – сказала женщина. – Могу заверить, что вам нечего бояться.

И хотя в ее интонации все так же сквозили ровность и спокойствие, водитель вдруг ощутил внутреннюю подчиненность тому, что в виде просьбы преподнесла ему эта непонятная женщина.

Удивительно, но у водителя вдруг исчез страх, и он ощутил в себе нарастание какой-то бесшабашной удали. Перебросив рычаг скорости на высшую передачу, он резко прибавил газу, одновременно ладонью левой руки утопив до конца «пятак» звукового сигнала. Когда передняя часть «Победы» поравнялась с задней дверцей «Волги», сквозь опущенное стекло которой виднелась фигура Дикорецкого в вальяжной позе, шофер боковым зрением непроизвольно уловил, как тот повернул налево голову, и надменное выражение лица сменилось неподдельным изумлением.

«Победа» по-деловому обошла «Волгу» и, совершив маневр, снова заняла правую сторону дороги. Привычно бросив взгляд на зеркало заднего вида, шофер с тоскливой обреченностью отметил, что «Волга» набирает скорость.

Устраивать подобие гонки было бессмысленно: «Победа» уступала черной «Волге» по чисто техническим возможностям. Машина начальника ГАИ лихо обогнала «Победу» и с залихватским вывертом встала поперек дороги, закрыв, как шлагбаумом, проезжую часть. Задняя дверца медленно отворилась, и из кабины вышел Дикорецкий.

Водитель «Победы» прекрасно понимал, чем грозит ему это прегрешение, и теперь ничего другого не оставалось, как только ждать. Но – странное дело: он по-прежнему не ощущал страха, который исчез после того, как его загадочная пассажирка приказала ему обогнать «Волгу». Он даже не подумал о том, что надо вылезти из машины и, вытянувшись по стойке «смирно», ждать, что скажет грозный повелитель. Дикорецкий подошел к «Победе» и сквозь зубы небрежно произнес:

– Права!

Водитель в окошко кабины протянул ему свое удостоверение. Дикорецкий взял его и, разорвав на две части, с силой бросил их в лицо водителю.

– Вы что себе позволяете? – с оттенком негодования спросила женщина.

– Ты, Дунька с известкового карьера, – нагнувшись, чтобы получше разглядеть говорившую, произнес Дикорецкий. – Еще один звук с твоей стороны, и весь свой оставшийся путь будешь мерить ногами.

Женщина несколько секунд молчала, глядя немигающим взглядом на начальника ГАИ, затем сказала, неожиданно тоже перейдя на «ты»:

– Так вот, хам, завтра у тебя не будет ни этих погон на плечах, ни твоей должности, и будешь ты тем, кто и есть на самом деле – ничтожеством. Поехали, – тронула она за плечо водителя.

Тот посмотрел на начальника ГАИ недобрым взглядом и нажал на стартер. Терять ему уже было нечего.

Дикорецкий это понял тоже. Так и не решив, как же вести себя дальше в данной ситуации, он злобно сплюнул на подрагивающий капот «Победы» и направился к своей машине. Все точки над «и» он решил расставить завтра. Шоферу «Победы» водительских прав больше не видеть как своих ушей. Ну а с дамочкой он тоже разберется. Как это сделать, он, Дикорецкий, прекрасно знает. Это ж надо – обозвать его хамом. Едва он хлопнул кабиной дверцы, как «Волга» стремительно рванула с места.

На другой день в кабинете Дикорецкого в десять утра зазвонил телефон. Геннадий Васильевич помедлив, как всегда, секунд десять, снял трубку.

– Добрый день, – почему то холодно – казенным голосом произнес заведующий отделом административных органов обкома партии Коровин. – В одиннадцать ноль-ноль будьте у меня, – в трубке раздались размеренные гудки отбоя. Дикорецкий осторожно положил трубку на рычаг и задумался. Он хорошо знал правила игры и понимал, что звонить в обком партии с докучливыми вопросами «зачем и почему» не следует. Хотя тон Коровина его насторожил.

В одиннадцать часов Геннадий Васильевич открыл дверь кабинета завотделом административных органов. Хозяин кабинета сидел, как обычно, за своим столом, а на стульях у стены, предназначенных для посетителей, закинув ногу на ногу, в выжидательной позе сидел его заместитель.

– Здравствуйте, – негромко проговорил Дикорецкий и, подойдя к столу, протянул руку для приветствия. Коровин даже не пошевелился, глядя на начальника облгаи свинцовым взглядом. Сергей Васильевич отдернул руку и встал по стойке «смирно». Мысли в голове пошли калейдоскопом.

– Дикорецкий, – барабаня пальцами по столу, проговорил, наконец, Коровин, – приказом министра внутренних дел СССР с сегодняшнего дня вы уволены с занимаемой должности с лишением звания полковника. Одновременно у вас полностью аннулируется льготный стаж за время пребывания в органах МВД, – Коровин умолк, продолжая все так же барабанить пальцами по столу. Дикорецкий почувствовал противную слабость в ногах и явственно ощутил, как из-под воротника рубахи вниз по позвоночному столбу покатилась крупная капля пота.

– За что? – едва слышно прошептал Геннадий Васильевич.

– Объясните ему, Евгений Иванович, – кивнул Коровин своему заместителю.

– Вчера в девятнадцать часов с минутами на загородной дороге вы, Дикорецкий, гнусно оскорбили секретаря ЦК КПСС и позволили себе злостное хулиганство по отношению к шоферу, который вез секретаря в областной центр.

– Вы свободны, Дикорецкий, – сказал Коровин и раскрыл папку, лежавшую на краю стола. Геннадий Васильевич не помнил, как вышел из кабинета. Очнулся он только на улице у своей служебной «Волги». Разве мог предположить никогда не спотыкавшийся Дикорецкий, что на каком-то отрезке пути обкомовская «Чайка» «сдохнет», и секретаря ЦК КПСС из-за экономии времени пересадят на задрипанную «Победу», и пойди разберись, где здесь паны, а где холопы.

От такой несправедливости судьбы хотелось выть диким воем, но вой не вой, а поправить ничего уже нельзя было. Поскольку Дикорецкому не было и пятидесяти, а до пенсионного шестидесятилетнего Рубикона надо было еще трубить и трубить, вставал сакраментальный вопрос: где?

Как у большинства выдвиженцев (была когда-то такая когорта руководителей), у Дикорецкого за плечами было лишь начальное образование из четырех классов, все остальное определялось анкетной графой с не конкретной формулировкой: опыт работы…

Времена наступили хрущевские, от претендентов на руководящие должности требовалось наличие диплома, и при отсутствии такового удалось Дикорецкому устроиться в одну заштатную автобазу лишь на должность механика по выпуску машин на линию со смешным окладом. Должность эта без всяких натяжек считалась собачьей, так как механик должен следить за техническим состоянием машин, выезжающих на линию, а рвение в таком деле при отсутствии запчастей вело к конфликтам.

И на этой должности окончательно утвердился бывший полковник МВД во мнении, что все люди – сволочи, люто ненавидят тех, кто находится у кормила власти, а если случится такому по какому-либо капризу судьбы опуститься ниже и стать вровень со всеми, как те с гиканьем набрасываются на него и с плотоядным упоением начинают топтать.

Дикорецкий продержался на должности механика три недели и еще сколько-то там дней. Не мог он приспособиться к жизненным обстоятельствам и, будучи всего лишь «механиком на воротах», вел себя так, как будто по-прежнему сидел в кресле начальника областной ГАИ.

И однажды водитель с износившейся нервной системой за время многолетней отсидки в лагерях и выпущенный на свободу с наступлением хрущевской «оттепели», не выдержал и крепко начистил физиономию еще вчера такому грозному повелителю шоферов. За такое деяние получил он пятнадцать суток (механик-то, хорош он или плох, находился «при исполнении»), однако после этого инцидента Дикорецкий в одночасье исчез из автобазы.

Сначала даже не обратили на это внимания (мало ли что, может, бюллетень взял), но когда недели через полторы приняли на эту должность нового человека, удивленно загудели. Кое-кто пытался узнать у кадровички, но та только отмахивалась, твердя одно: не знаю, не заполняла…

Думали, вынырнет Дикорецкий в другой автобазе или даже захудалой автоколонне. Не вынырнул.

Усиленно посудачили о нем шоферы с месяц, а потом прекратили, как отрубили. Будто кто заклинание какое произнес, чтобы у всех разом пропал вдруг интерес к дальнейшей судьбе некогда грозного повелителя.

Пошли месяцы, годы, но так о нем больше никто и не вспомнил.