биография 

 

1

 

снег лежит на подоконнике 

и под окнами лежит 

 

за окном гуляют хроники 

и чернеют гаражи 

 

светят в небо фары сильные 

только бога не видать 

 

мы такие некрасивые - 

на словах не передать 

*   *   *

 

... И постучишься в дверь. И не спеша

Войдешь в мой дом и грустно улыбнешься.

Рукою бережно волос моих коснешься.

И нежностью наполнится душа.

 

И спросишь, словно о своем скорбя:

— Ну, как ты жил один все эти годы?

— А я не жил. Я просто ждал тебя,

Как вечный пленник ждет глоток свободы.

 

*   *   *

 

Хвост Тельца замахнулся Стожарами,

Звездный пояс надел Орион.

Мы лежим в одиночку и парами

И таращимся на небосклон.

 

Недоверие напрочь отброшено,

Все секреты открыты друзьям,

В парке имени Веры Волошиной

Мы шутя разлеглись по скамьям.

*    *    *

Время наше не сочтено

ни обидами, ни рублями.

Мы из тех, что идут на дно

с городами и кораблями –

не прикованные к веслу,

не затерянные в крапиве,

но причастные ремеслу

хирургии и терапии.

 

Лён и скальпель, игла и нить.

Слово – тело, не только дело:

* * *

 

Девочка играет на песке.

Солнце разливается над миром.

Накрепко зажаты в кулачке

Земли, обнесённые пунктиром.

 

Девочка играет на песке.

Ветка обеспечивает щебет.

Времечко в укромном уголке

С кредитом уравнивает дебет.

***

И всегда на грани флоры.

Риск – предчувствие трагедий.

Жизнь есть ветер разговора.

Мы высокие деревья,

Переростки, перебылки,

Куклы старые опилки,

Переквас и переброд.

Прутьев ивовых народ.

Мы высокие деревья,

Тонкостволы, тонкодуши,

* * *

Млею, 

болею,

есть не хочу,

спать не пущу.

Врать не умею

вот и молчу.

 

* * *

Будто я уголь гружу и колю дрова,

Тягаю мешки с песком, запрягаюсь в санки –

Уже бы сдохнуть –

В День шахтёра в Инте били таксистов. Это была старая, привычная забава. Им припоминали всё за истекший год: и несданную с рубля сдачу, и маршруты в объезд, потому что «там ремонт», и тройные тарифы новогодней ночи. Но главное, им припоминали водку, ту, которой таксисты торговали круглый год, водку-самокатку, водку-палёнку, водку по тройной цене, какую даже на пьяном углу никто не ломил, опасаясь, что шахтёры, не найдя на троих, от жажды спалят весь квартал.